Российский арбитр, много лет обслуживающий матчи КХЛ, имеющий большой опыт работы в Северной Америке, в том числе и в НХЛ, рассказал о подготовке к работе на стартующем послезавтра молодежном чемпионате мира.
— Я уже работал главным судьей на двух чемпионатах мира — юниорском в Сочи в 2013 году и молодежном — в Мальмё в 2014-м. То есть, турнир в Ванкувере и Виктории будет для меня вторым молодежным чемпионатом мира.
— Вы входите в расширенный список арбитров еще и на взрослый чемпионат мира-2019. Насколько ваша работа рефери на МЧМ повлияет на возможное окончательное назначение?
— Утвержденный список, насколько я знаю, появится ближе к февралю. Безусловно, этот турнир очень важен для меня и для остальных ребят, которые будут работать в качестве судей. Наверняка на основании МЧМ будет приниматься решение, кто обслужит чемпионат мира в Словакии.
— Как узнали, что будете работать на МЧМ?
— В начале сезона публикуются списки на сайте Международной федерации хоккея, это происходит после конгресса организации.
— В юниорском хоккее игроки много двигаются, часто теряют шайбу, хоккей «веселый». На таких матчах труднее работать?
— В таких турнирах принимают участие хоккеисты, которым нет еще и двадцати, но они — будущие звезды лучших лиг мира. К турниру приковано пристальное внимание тренеров, генеральных менеджеров клубов, болельщиков. Главная сложность для судьи заключается в том, что у ребят горят глаза, они получили невероятный шанс показать себя. Каждый из них — сгусток эмоций. Предположим, счет 3:0, страсти кипят — они могут потерять голову и начать безобразничать на льду. Основная задача — держать такую игру под контролем. Она трудная.
Когда работаешь на взрослом хоккее — понимаешь, когда и чего ждать. А в молодежном хоккее мы наблюдаем переходный возраст — сформировавшийся хоккеист превращается в профессионала. Тяжело предугадать, что произойдет в следующий момент, нужно быть готовым ко всему, ожидать приходится чего угодно.
Можно сказать, что этот хоккей — непредсказуемый. Игроки — уже не дети, но еще не взрослые, и они готовы грызть лед. Эмоции в таких матчах ощущаются болельщиками, судьями, всеми, кто пристально следит за игрой.
— Вы ведь были защитником и закончили из-за травмы, верно?
— Я играл в защите, да. Шел 2001-й год, непростое время, я получил травму — повредил связки плечевого сустава. Она была не первой, и нужно было выбирать, что важнее для меня: продолжать карьеру или получать образование. Я понимал, что с моим количеством травм выйти на солидный уровень игры и зарабатывать этим на жизнь вряд ли получится. Поэтому сфокусировался на образовании. Несколько раз отсудил детские турниры, понял, что работа арбитра интересная, это мое. Таким образом я остался в игре, но с другой стороны.
— Вы стали первым российским рефери в НХЛ. Когда-нибудь думали: если бы не травма, я бы оказался там как игрок?
— Много раз. Все было возможно. Может быть, потерпи я, и шанс предоставился бы. У меня был хороший тренер, команда. То время было удачным для того, чтобы проявить себя. Сейчас конкуренция сумасшедшая. Ко мне постоянно подходят родители детей и спрашивают, как попасть в НХЛ. Конечно, зачастую они просто не понимают, о чем спрашивают. НХЛ — планка для любого хоккеиста. И у меня была мечта там оказаться. Я сделал это в качестве судьи и считаю, что пусть и отчасти, но исполнил мечту.
— Понятно, что родители игроков спрашивают об НХЛ. Хотя бы раз спросили, как стать рефери?
— Да! Удивительно, но таких вопросов было много. При подписании контракта с НХЛ я должен был закрыть все свои социальные сети — это одно из условий контракта. Но за несколько дней до этого в прессе появилась информация, что я еду в Северную Америку и мне посыпалась куча сообщений от родителей парней 15-ти и 17-ти лет: «Где этому учат?», «Куда пойти?». Не помню, чтобы в пятнадцать лет я хотел стать судьей, но честно ответил на все, что успел. Потом наступило 25 января — при подписании контракта я закрыл все аккаунты. Через четыре года, после возвращения в КХЛ, я их возобновил и ответил на оставшиеся сообщения. Может быть, конечно, не все они дошли до адресатов.
Самое удивительное, что и в Америке ко мне подходили ребята и спрашивали то же самое. Для меня, иностранца, это было странно, но многие хотели узнать о моем пути в судействе. Мой основной ответ — это надо любить. Если тебе нравится твое дело, приносит позитивные эмоции, то все получится. Многие люди находятся в заблуждении, что судьи получают невероятные деньги. Это не так. Если гонишься за материальным — ничего не получится. Если ты судишь в детском хоккее, старших возрастах, тебе нравится и у тебя получается — тебя заметят. Проявить себя — не проблема. Поверьте, похожий путь прошли все мои коллеги, которые чего-то добились.
— Вы рассказывали, что в первый сезон в Северной Америке не жили там, а летали туда-обратно. Расскажите, сколько было поездок и как боролись с акклиматизацией?
— Если я правильно помню, то поездок было десять или одиннадцать. График был сумасшедший, для меня это был один из самых физически тяжелых сезонов в карьере. Я работал до декабря в КХЛ, отработал около сорока игр. Бывало так: я заканчивал судить игру, паковал вещи и летел в Америку. За пару дней мне присылали график моих матчей и я понимал: ночью я прилечу в Сиракьюз, штат Нью-Йорк, а игра у меня — утром. Первая поездка была ужасной: я с трудом понимал, что происходит, забывал — в каком отеле остановился.
Потом я пообщался со спортивным врачом, он дал мне несколько рекомендаций: как правильно готовиться, как питаться — акклиматизация очень здорово зависит от того, что ты ешь. Я перестроил график питания, принимал таблетки мелатонина, это гормон, который регулирует циркадные ритмы.
График и дальше был таким, прилетел — и в бой, игры шли день за днем, двенадцать игр за пятнадцать дней. Затем — перерыв около недели, я улетал домой, опять разница во времени, снова возвращался в Северную Америку. За сезон я отработал 57 игр в Америке и 38 — в КХЛ. Это тяжелый график, нон-стоп режим.
— Как остаться в своем уме при таком графике?
— Я был к этому готов и понимал, что меня ждет. Решение сосредоточиться на своем организме и подготовке было правильным. Такой график тяжелее, чем у хоккеиста, потому что игрок находится под присмотром врачей, а я был предоставлен сам себе. Но я читал литературу о том, как надо восстанавливаться, коллеги делились информацией, параллельно учил язык. Был в учебниках как студент, с кучей сумок постоянно. Веселая жизнь!
— Вы поддерживаете отношения с Полом Деворски, с которым работали в первом матче в НХЛ? Он следит за вашими матчами в КХЛ?
— Да, мы с ним жили в одном городе, много общались, постоянно встречались в тренажерном зале, поздравляли друг друга с праздниками. Я его называю своим ментором. Не знаю, следит ли он за моими матчами, ведь он работает инспектором НХЛ сейчас, а у них график еще жестче, чем у арбитров. В сезон он работает до ста игр — и почти не бывает дома. Каждый раз, когда мы созванивались, я спрашивал — «ты где?» и ответ всегда был разным: там, там, там, но никогда — дома.
Мало кому удается провести полторы тысячи матчей в качестве судьи НХЛ, Пол перешагнул этот рубеж, перевалил за 1600. Когда мы работали вместе — мне казалось, что с точки зрения физики ему еще как будто бы рано заканчивать, сезона полтора еще можно работать. Но он сам говорил, что пора дать дорогу молодым.
— Вы хорошо говорите по английски. Это поможет на МЧМ?
— В Северной Америке принято говорить на льду. Не спорить, не конфликтовать, а просто спросить, допустим, как дела. Разгрузить голову, отвлечься на секунду. Даже короткий разговор здорово помогает — разгружает и арбитра, и самого игрока. Это строит мостик между рефери и командой. Бывает такое, что ты пропустил что-то, подъезжаешь и говоришь: «Я стоял с плохой стороны, возможно тебя коснулась клюшка, а я не видел, извини». Это всегда работает.
Ребята в 20 лет не сильно отстают от этого профессионального уровня. Я помню, что в Мальмё не только североамериканские, но и европейские игроки часто подъезжали просто перекинуться парой фраз. «Тяжелая игра вчера была, я смотрел, как вы, ребята?».
Это классно и это надо прививать игрокам. В основном на полосатую майку реагируют агрессивно, хотя игрок должен понимать: рефери — не бог, который решает, кто сегодня победит. Он человек, который старается не дать игре превратиться в хаос и анархию. Победить должен сильнейший — и победить честно.
— Болельщики смотрят хоккей одним образом, тренеры — другим. Как смотрят хоккей судьи?
— Я почти никогда не болею, разве что когда играет национальная команда в турнире, на котором я не работаю. Как патриот, я могу поболеть за страну.
Случается, что поездка выдалась тяжелой, хоккей уже снится. Тогда уж лучше посмотреть романтическое кино вместо игры. Но как и любой рефери, я смотрю много хоккея — две-три игры в неделю, в основном это матчи команд, которые мне предстоит судить. Для меня и это работа: я смотрю на действия судей, думаю, что бы сам сделал в том или ином моменте. Отслеживаю, кто в команде может быть «траблмейкером», кто лидер, как команда сейчас играет.
Однажды я судил матч в Америке, игра была тяжелой. Уверен, по результатам того матча можно было написать разгромную статью про судей, мол — многое пропускалось. Но после матча к нам в судейскую зашел супервайзер Дэн МакКорт, известный в прошлом судья. Это происходит всегда после игр. Когда он разбирал игру, то сказал, что мы молодцы — не лезли, нас не было в игре, в хорошем смысле слова. Он сказал короткую фразу, которую я хорошо запомнил: «Хороший судья — невидимый судья». Кто-то поймет ее так, будто судья убрал свисток в карман и боялся свистеть. Но на самом деле, быть невидимым судьей в напряженном матче — огромный труд. И твой уровень как арбитра определяется тем, как хорошо ты чувствуешь, когда именно нужно достать свисток. Это очень тонкая материя.
— Как часто вы слышите фразу «А судьи кто»?
— Когда идешь на работу арбитра — надо понимать, что тебя ждет. В том числе, что в любом случае будет шквал критики. И что эту банальную фразу ты услышишь много раз. Я на нее уже никак не реагирую.
— Но бывает, что хвалят?
— Обычно говорят, что после любой игры одна команда будет недовольной — проигравшая. Но если после тяжелого матча хоккеисты обеих команд подъезжают и благодарят тебя за работу, за стиль судейства — это лучшая похвала.